Первый выезд

День 15 июля 1990 года запомнился нам с Сашкой очень хорошо, потому что именно в этот день состоялся наш первый совместный выезд в лес на бывшую передовую, в составе вновь созданной поисковой группы без названия, состоящей пока всего лишь из трёх человек. Компанию пятнадцатилетних гагаринских школьников возглавил совхозный плотник из деревни Ивашково – Валентин Иванович Виноградов.
Мы познакомились с ним недавно по наводке одного из старших поисковиков военно-патриотического объединения «Память», который направил нас к Деду для оказания физической помощи в раскопках и нашего обучения. Иваныч, узнав, что мы уже знакомы с раскопками на примере немецких помоек в ближайшем к городу лесу, долго на привязи держать нас не стал, назначив первый выезд на ближайшие к знакомству выходные.
Дома нас отпустили со скандалом – матери придумывали себе страшные картины мест былых сражений, где с нами могло случиться всё, что угодно. Но мы, как могли, успокоили близких и, оседлав велосипеды, отправились в путь, который лежал в деревню Акатово, расположенную в 15 км к востоку от Гагарина.
Ивашково, где к нам присоединился наш новый руководитель, располагалось по пути, и вскоре мы достигли цели. По договорённости с жителями одного из крайних домов Акатово, мы оставили у них велосипеды и углубились в ближайший от деревни жиденький с виду лесок. Всё наше имущество состояло из выданных накануне в ВПО «Память» армейских вещмешков, куда поместился нехитрый обед и две новеньких сапёрных лопатки.
Стояла жара и лес встретил нас блаженством долгожданной прохлады, омрачённой лишь зарослями крапивы, непролазными кустами черёмухи и тучами комаров. Шли явно по наводке, но Дед молчал, желая, видимо, посмотреть на нашу реакцию. Однако дебрями и комарами нас было не испугать. Сначала, преодолев крапиву, он завёл нас в заросший сырой овраг, на дне которого протекал небольшой ручей. Потом мы поднялись наверх, где в густом смешанном лесу буквально наткнулись на окопы, с ходу запутавшись в ржавой спирали Бруно. Около часа мы бродили вдоль лабиринтов траншей, пока не увидели не так давно раскопанную кем-то воронку. Выкопанная земля была густо покрыта опавшей листвой, после чего я сделал вывод, что копали, по-видимому, в прошлом году.
Вокруг неглубокой и небольшой ямки были повсюду раскиданы какие-то белые сучья. И только увидев лежащий неподалёку череп, я понял, что это не сучья, а человеческие кости…
Так состоялось наше первое знакомство с погибшими бойцами.
Иваныч показал, как отработать мародёрские отвалы и рассказал чем отличаются человеческие кости от костей животных, а также объяснил, как понять расположение скелетов и попытаться по сопутствующим находкам определить могила это или просто санитарный сброс. В тот день мы обнаружили свой первый солдатский медальон, к сожалению оказавшийся пустым и «подняли» останки пяти воинов. Собрав косточки в мешки, мы тщательно замаскировали времянку и под впечатлением от пережитого и увиденного тронулись в обратный путь.
В последующие дни лета, проводя время в поисковых разведках и занимаясь другими делами, мы так больше и не попали в тот лес. Однако во время сентябрьского выезда обнаружили недалеко от первой воронки ещё одну, в которой оказались останки восьми человек. И снова – безымянные, лишь подсумки, ремни, башмаки, да набор винтовочных патронов и гранат РГД-33. Кто они? Из какой воинской части? Когда погибли? На эти вопросы у нас не было ответов. Однако именно в подобных походах мы и приобретали такой бесценный поисковый опыт.
Первые 13 воинов, обнаруженные нашей поисковой группой в числе других трёхсот были преданы земле в братскую могилу у деревни Рыльково в ноябре 1990 года. Это было второе захоронение воинов в Рыльково, после нашумевшей по своему размаху «Вахты Памяти – 1990», когда в минувшем мае там были похоронены останки более двух с половиной тысяч человек.

По памятным местам

В 1991 году наша поисковая группа пополнилась новыми членами и обрела, наконец, своё нынешнее название. Мы познакомились с районом поиска, где бойцов не надо было искать. Их кости можно было увидеть визуально как раскопанные мародёрами, оставленные в мешках нашими предшественниками или просто то там, то тут торчащими из земли. Работы хватало через край, и место своего первого выезда мы посещали не часто. Ничего кроме ржавого хлама и взрывоопасных предметов там обнаруживать не получалось, поэтому постепенно ездить туда перестали, переключившись на более перспективные районы. Те черёмуховые заросли мы исходили вдоль и поперёк, после чего надолго вычеркнули их из своих планов.
Однако туда нам суждено было вернуться снова через 22 года.
Весной 2012 года наши поисковые разведчики – Толик и Сергей, испытывая новые глубинные катушки на металлоискателях, обнаружили в окопах черёмухового леса несколько стрелковых щитков. Щитки в песке отлично сохранились, и ребята, увлёкшись траншейным поиском, зацепили на глубине в разных местах останки трёх солдат. Воины были хорошо экипированы и не обобраны похоронной командой, что бывает довольно редко. Я заинтересовался находкой разведчиков ещё и потому, что они заметили одну особенность найденной траншеи – она была, как бы, ничьей – оборона немцев по высотке, западнее, ближе к Акатово и кладбищу. Оборона наша – восточнее метров на 200. И только ход сообщения, уходящий вниз к ручейку, позволял причислить окоп к обороне противника или его передовому боевому охранению.

При одном из погибших воинов удалось найти медальон, который, к сожалению, сгнил, а третьего воина из-за весенних вод, ребята выкопать не смогли.
К середине лета всё высохло, и мы отправились в поиск, решив разобраться в сложившейся ситуации.
Обнаруженный по каске солдат располагался в траншее сидя и тоже был отлично экипирован – ремень, подсумки, башмаки, лопатка, алюминиевый котелок (к сожалению не надписанный), личные вещи – кошелёк с монетами, перочинный нож, ложка, карандаш, опасная бритва. В нескольких метрах от бойца, проверив часть окопа «глубинником», мы обнаружили на дне две трёхлинейки с затворами. Работу затрудняли густые заросли черёмухи и масса валежника, где не то что работать с прибором, а и просто пройти было не всегда возможно.
Ежегодную августовскую экспедицию решено было провести в этом черёмуховом лесу.

«Вахта»

В этой экспедиции удалось принять участие не всем нашим товарищам из отряда. А ещё проливной дождь, как назло зарядил с раннего утра, добавив нам прыти при установке лагеря, так как откладывать время выезда не в наших правилах. Пока ребята разбивали палатки и создавали уют, я, дабы не терять время, занялся рекогносцировкой местности, решив осмотреть с какого участка траншеи начать работать. Однако под дождём я умудрился заблудиться среди одинаковых окопов и густых зарослей, и, промокший до нитки, ни с чем возвратился назад, исправив свою ошибку только к вечеру, когда погода наладилась, и ненадолго выглянуло солнце.
С утра работа закипела. Так как щуп в пересохший грунт практически не лез, все надеялись лишь на лопаты и металлоискатели. Но откопав в корнях деревьев несколько мятых цинков и ящиков от дисков ДП, решили вскрывать траншею по порядку, распределившись на небольшие участки и предварительно тщательно расчистив местность бензопилой.
Результат не заставил себя долго ждать. Уже после обеда на двух участках окопа были обнаружены останки советских воинов.
В течении нескольких дней этой трудоёмкой экспедиции, на участке траншеи, её тупиков и хода сообщения на запад к ручью нам удалось найти останки 11 человек. Медальонов и подписанных личных предметов обнаружено не было, поэтому опознать кого-либо из погибших нам, к сожалению, не удалось. Во всех случаях воины располагались на дне траншеи по одному и во всех случаях, пользуясь восстановившейся погодой и засушливым летом, мы применяли археологический способ зачистки останков, которые в большинстве своём имели повреждения, характерные при артиллерийском обстреле.
Из вооружения нашли четыре винтовки Мосина, гранаты РГД-33 и советские винтовочные патроны. Отстрел был представлен множеством винтовочных гильз обеих противоборствующих сторон.
Однако было сделано и несколько интересных находок. Например, один из погибших среднего возраста имел во рту две золотые коронки, а при себе в кармане носил узкий пояс казака или джигита с множеством декоративных серебряных накладок с орнаментом, похожим на производство восточных или кавказских ювелиров дореволюционного периода.
Другой из погибших лежал, как бы прикрыв собою, два ящика с минами к советскому 50 мм миномёту.
У третьего солдата нашли портмоне, в котором, кроме монет обнаружилась наполовину сгнившая справка о ранении и фрагменты удостоверения или листка-аттестата об окончании музыкального училища на белорусском языке. В этом документе перечислялись требования, что и как должен уметь играть музыкант и на каких музыкальных инструментах.
К сожалению, эти находки не пролили свет на личности погибших.

В довершении ко всему, в трёх метрах от вскрытого окопа я наткнулся на воронки, отработанные нами в 1990 году, где были найдены останки 13 человек. Это подтвердилось наличием в них обуви и другой амуниции, которую мы в рваном мешке прикопали в ямке по требованию Деда ещё в сентябре 1990 года. Вот как всё обернулось…
Экспедиция завершилась, а на душе было неспокойно, как будто мы снова что-то не доделали до конца.
В один из сентябрьских дней мы с товарищем вновь приехали в черёмуховый лес и ещё раз прогулялись вдоль раскопанной траншеи, решив докопать её небольшие фрагменты. Уже под вечер в одном из тупичков мы наткнулись на останки бойца. От его черепа осталась лишь нижняя челюсть, а грудная клетка была почти полностью разбита и состояла из одного ржавого железа осколков. Он был, как бы, только половиной тела в окопе, перегнувшись на бруствер. Тазовые кости и ноги, обутые в сапоги – сохранились, как и содержимое карманов – перочинный нож, офицерская линейка и капсула медальона…Неожиданно, в полумрак черёмуховых зарослей, прямо в траншею ударил луч заходящего солнца, и я, ещё не открывая пенальчика, понял, что этого человека мы опознаем.

Взводный

Стандартный бланк записки в медальоне предполагаемого офицера или сержанта сохранился неплохо, хотя капсулу пришлось распилить. Однако чернила записки сильно выцвели, и её поспешили отвезти в столицу нашему поисковому эксперту Андрею Ивановичу Фетисову. Потянулось тягостное ожидание, закончившееся радостным звонком Андрея и положительными результатами его исследования.
Удалось установить имя: Баженов Валентин Матвеевич, по медальону – красноармеец, а по данным ОБД «Мемориал» — младший лейтенант, командир взвода 539-го стрелкового полка 108-й стрелковой дивизии. Он числился погибшим в бою 16 июня 1942 года. Вместе с командиром, в тот день, согласно списку потерь, погибли и его подчинённые – всего 22 человека. Все они числились похороненными в братской могиле в полутора километрах восточнее деревни Шапкино, что в 5 км восточнее реального места обнаружения.

Общее количество обнаруженных на этом клочке земли воинов составило 28 человек, из чего мы сделали предположение, что реально найденные бойцы и солдаты из списка вполне могут быть одними и теми же людьми. Предположение косвенно подтверждалось наличием в списке одного уроженца Белоруссии, который мог иметь документ на белорусском языке, двух грузин, которые вполне могли носить с собой своеобразный пояс с серебряными накладками и нескольких миномётчиков, один из которых, при обстреле мог укрыть собой ящики с минами.
Дело оставалось за малым – похоронить бойцов в Рыльково, куда в 1990 году были похоронены первые 13 человек. Нужно сказать, что не без большого труда нам удалось организовать проведение этого мероприятия, при том, что местные власти никак не хотели идти нам навстречу, сначала заявив, что пусть останки полежат до следующей даты 22 июня, а потом определив место захоронения в деревне.

Акатово

Несмотря ни на что, при поддержке дирекции журнала «Военная археология», торжественно-траурная церемония захоронения в Рыльково состоялась 25 сентября 2012 года в день освобождения Смоленской области от немецко-фашистских захватчиков. Справедливость восторжествовала.
Мероприятие омрачило только электронное письмо наших коллег из Мордовии, которые сообщили, что ныне здравствующие родственники Валентина Баженова не желают иметь к нему никакого отношения, по-видимому, решив, что это их «отношение» будет сопряжено с финансовыми тратами. Ну да Бог с ними, спасибо, что хоть фотокарточку солдатскую прислали…

Послесловие

Конечно принадлежность найденных воинов к списку, в котором числится младший лейтенант лишь наше предположение. Однако цель оправдывает средства – воины увековечены в реально существующей братской могиле.
Может быть, кто-то из наших читателей захочет начать своё поисковое расследование с целью подтвердить или опровергнуть наши выводы. Можно отыскать родственников белоруса и спросить у них об его отношении к музыкальному училищу. Можно сделать запрос о его предположительном ранении в военно-медицинский архив. Можно предъявить фрагменты пояса для опознания родственникам двух грузин из списка…До всего, увы, просто не доходят руки, а на носу новая экспедиция…

 

Из журнала боевых действий 108-й стрелковой дивизии 5-й армии Западного фронта, июнь 1942 года.

До 15 июня противник активных боевых действий не проявлял. Обе стороны занимались совершенствованием полос обороны.

С 2.40 до 3.00 16 июня противник произвёл массированный артналёт по роще юго-восточнее Белочкино (роща «Вилы»), после чего атаковал 4-ю стрелковую роту 407-го стрелкового полка, находящуюся в роще - из направления Полениново до 100 человек пехоты и из Акатово до двух рот. Из направления Полениново немцам удалось вклиниться в рощу, а две роты, наступавшие из Акатово, были остановлены. После двухчасового боя противнику удалось захватить южную часть рощи.
В 8.30 противник занял рощу «Вилы» полностью. Для восстановления положения был введён в бой первый батальон 539-го стрелкового полка.
Противник, овладев рощей, стал подтягивать танки, ведя непрерывный огонь по боевым порядкам наших частей.
11.20 – в Зубково – 7 танков и до 200 человек пехоты;
11.30 – восточнее Федотово – 7 танков и до 150 человек пехоты;
11.40 – лес западнее Польки – 7 танков и до 200 человек пехоты.

В 15.00 наша артиллерия произвела массированную артиллерийскую обработку рощи, после чего 2-я рота 1-го батальона 539-го стрелкового полка и оставшиеся части 4-й стрелковой роты 407-го стрелкового полка контратаковали немцев. Вели лесной бой, но успеха не имели. Бой продолжался до 20.00.
В 20.00 наши части после артобработки в третий раз перешли в контратаку, но успеха не имели.
В 22.30 контратаку провели немцы, но без успеха.
В 23.15, противник, силами до 400 человек пехоты, при поддержке артиллерии и миномётов перешёл в наступление, но понеся потери до 200 человек убитыми и ранеными, отошёл в исходное положение.

17 июня противник активных действий не проявлял.

18-25 июня противник проводил перегруппировку войск, усиливаясь. Части дивизии приведены в боевую готовность. Личный состав на переднем крае в ночное время бодрствует.