«Готовь сани летом…»

Как известно, с русской надеждой на авось, результативной поисковой экспедиции зимой не провести – будь то организация подъема военной техники или раскопки немецких блиндажей. Всему должна предшествовать кропотливая разведывательная работа, ведущаяся в течение полевого поискового сезона. Бывают, конечно, исключения, но сейчас не об этом.
Разведанное нами еще летом 2012 года место падения истребителя Як-1 для зимних раскопок не подходило по нескольким причинам. Во-первых – далеко от «нашей базы» в деревне Аржаники, во-вторых – самолет при падении не глубоко ушел в землю и неоднократно в поисках металлолома раскапывался местными жителями, в результате чего там не оказалось двигателя, а раскиданные останки летчика мы буквально вырубали из плотной корневой системы молодых елей, которыми зарос старый большой отвал. Не смотря на множество попыток, установить имя погибшего пилота пока так и не удалось.

Зимние выезды на январские выходные, ставшие уже традицией, грозили в этот раз превратиться в бесцельное продолжение празднования Нового года.
Однако наш разведчик – Александр Кудрявцев, не отчаивался, проводя все свободное время в опросах населения и проверке любой даже самой незначительной информации. И его труды вознаградились…
В один из ноябрьских дней Саня позвонил нам и предложил прогуляться в лес, чтобы проверить одну подозрительную воронку с алюминием, которую ему обещали показать местные жители. День выдался приятным и солнечным, когда мы, минуя пару километров заболоченных полей, углубились в лес. Воронка, указанная жителем поселка Карманово Александром Петровым, находилась почти на опушке жиденького леска, лишь на метров двести отделявшего нас от акватории Яузского водохранилища. «Раньше здесь был другой лес, старый», — рассказал дядя Саша, как мы его уважительно окрестили, — «Недалеко стояла наша деревня – Ястребы, и мама рассказывала мне, что видела летним днем 1942 года, как в этот лес упал подбитый советский самолет»…
Увидев указанное дядей Сашей небольшое углубление, похожее на покопанную кем-то неглубокую землянку, трудно было предположить, что это место падения самолета. Представление неопытного человека обычно рисует огромную яму с торчащим из нее самолетным хвостом, или, на худой конец, обширный пруд, заполненный водой.

Металлоискатель подтвердил нахождение в земле большого скопления цветного и черного металлов, и мы решили выкопать в воронке пробный шурф. Первые же часы работы подтвердили нашу версию о найденном месте катастрофы советского самолета-истребителя, точную модель которого называть было еще рано. С глубины около двух метров, из рыжей глины мы извлекли две ржавые стойки шасси, а также несколько других деталей фюзеляжа самолета, по которым смогли достоверно определить тип машины – ЛаГГ-3. Далее в нашу яму начала активно поступать вода, и рыжая глина сменилась вязкой синей глиной с явным бензиновым запахом. Нам стало понятно, что основная работа еще впереди, и она требует тщательной подготовки. Поэтому раскопки решили оставить на зиму, когда проведение подобной экспедиции без применения спецтехники наиболее удобно. Глубина залегания деталей и двигателя машины может достигать 4-5 метров, что без надежного укрепления стенок раскопа и борьбы с поступающей водой чревато опасными обвалами грунта. Зимой же воды мало, а стенки ямы сковываются морозом в непробиваемый монолит.
Уже через несколько дней пришедшие в наши края проливные дожди надежно укрыли воронку от посторонних глаз, доверху заполнив ее водой. Об этом нам сообщили по телефону беспокойные местные следопыты – Петров Александр и его друг Геннадий.

Воронка не выходила из моей головы до самого Нового года, особенно после сна, приснившегося как-то в декабре. Там, при раскопках, Саня Кудрявцев достал на поверхность большой фрагмент алюминия или брони, под которой мы увидели волосы и голову погибшего летчика. Товарищи только дружно посмеялись над моим больным воображением…

Открытие полевого сезона – 2013…

Не успев еще полностью отойти от празднования встречи 2013 года, наш экспедиционный корпус 2 января стал собираться на даче у Сани в Аржаниках. Саша и Яков привезли из Волоколамска снегоходы и прочее необходимое оборудование. Прибыл Валерий Кузьмин из Середы, Сергей Садовников из Москвы, ребята из Ржева, Истры, Клина и Кубинки, а также постоянные наши сотоварищи из Электростали – Кирилл и Сереги – Катков и Иванов…Это наш всегдашний костяк, потому, да не обидятся на меня остальные коллеги-поисковики, принимавшие участие в работе, если я кого и не назвал. Поскольку народа в этот раз было больше обычного и личный состав этот, за небольшим исключением, постоянно менялся – кто-то уезжал, а кто-то наоборот — приезжал…
Накануне приезда остальных участников экспедиции, волоколамцы на снегоходах накатали по льду трассу к месту падения самолета, поскольку заезд со стороны Карманово сочли не очень удобным при базировании в Аржаниках.
И вот мы мчимся с ветерком в предрассветных сумерках. Сани кидает по снегу, в лицо постоянной пеленой летит снежная пыль. На льду то там, то тут возникают подсвеченные лампами и фонарями палатки рыбаков. Кто-то из них уже пытает свое рыбацкое счастье у насверленных лунок, кого-то, как и нас, еще только забрасывают на лед снегоходы. Полчаса пути, крутой подъем на заросший лесочком берег и мы на месте.

Прибывают товарищи, ехавшие другим путем – на авто в объезд, а далее от дороги – пешком. Дружно принимаемся за работу. Кто-то устанавливает навес и кухонный стол, готовит дрова и костер, а кто-то занимается воронкой. Воды в яме до краев, как мы и предполагали. Распиливаем лед, убираем льдины и, немного повозившись с помпой, начинаем откачку воды.

Помпу, замерзшую за ночь, пришлось отогревать около костра, не смотря на то, что погода стояла достаточно комфортная – безветренный «серяк» без осадков, при минус двух-трех градусах.
Удалив воду и отчерпав жижу, мы расширились и к концу дня смогли углубиться почти на три с половиной метра, попутно выбирая обломки обшивки и агрегатов самолета из ямы. Попался навесной агрегат двигателя с дублирующим номером двигателя ПФ57. Крышка лючка с надписью «горловина маслобаков» оказалась без номера…

На практически не погнутом закрылке нашли шильду с номерком 185, ниже 91, ниже 5 5 42. Не похоже на заводской номер самолета, но вероятная дата изготовления – май 1942 года. В закрылке четко виден сквозной пулевой прострел калибра 7.92. Выстрел был сзади, вдоль главной оси самолета. Вероятно, в результате атаки вражеского истребителя. В середине дня среди наплывшей жижи попался фрагмент человеческого черепа. Стало понятно, что летчик находится в самолете и весь отвал стал просматриваться и перебираться вручную наверху вторично. Сразу вспомнился недавний сон, но смеяться уже не хотелось. Темнело, когда в районе радиатора, на самом дне получившейся ямы, Серега Мальков обнаружил хорошо сохранившуюся кисть руки летчика…

День второй — главный

День на яме традиционно начался откачкой воды и удалением ночного обвала. Мороз стоял небольшой, поэтому отвалы замерзли не достаточно крепко, а нависшая над нами стена ямы, расползающаяся трещинами, грозила добавить в экипаж самолета еще двоих-троих человек.

Сохранность дерева, перкали в промасленной глине была очень хорошей. Мы уже не удивились, вытащив немного деформированный хвостовой руль черного цвета с красной звездой, а потом и крупные обломки дельта-древесины с зелено-черным камуфляжем. На небольшом фрагменте борта остатки бортового номера самолета – белая полоса шириной около 5см (может быть часть цифры 2,3,5,6,7,8,9). Педали управления («качалка»), покореженная приборная панель с написанным красной краской номером 29-78-56. Из предыдущего опыта знаем, что этот номер также не поможет при идентификации пилота. Радиостанция, датчики скорости, высоты. На шкале «обороты» стрелки застыли на отметке 2500. На шкале высоты короткая стрелка на цифре 8 – вероятно, 8000м? Еще один навесной агрегат движка – снова дублированный номер мотора ПФ57. При расширении, в краевой части попадается головная шильда мотора М-105. Как мы и ожидали, там продублирован тот же номер — ПФ57. Многочисленные обломки передаем наверх, почти не успевая рассматривать – там несколько человек перемывают их в теплой воде, в поисках номеров. Увы, самого нужного для установления личности летчика – заводского номера самолета – пока что нет…

Чай и сигареты употребляем в яме – благо заботливые товарищи передают их прямо туда. День короток, угроза огромного обвала чрезвычайно велика – надо успеть.

Во время короткого обеденного перерыва, когда удалось наскоро похлебать нехитрого супца, Сергей Катков радостно восклицает: «Есть!» Все сразу устремляются к нему. «Осматриваю горы обломков. Баллоны со сжатым воздухом, рукоятки управления самолетом. А вот и то, что я искал!!! – труба из нержавейки. А на тросике из нее под завалом – основание штурвала. На нем и есть искомые цифры заводского номера самолета 29 24!», — с эмоциями делится Серега.

Лезем в подготовленную базу данных по потерям ЛаГГ-3 из 1 Воздушной Армии во второй половине 1942 года. И находим: «09.08.1942, летчик 523 ИАП (истребительный авиационный полк, прим. авт.) сержант Михаил Иванович Коротаев (1923 г.р.) сбит истребительной авиацией противника в воздушном бою на самолете ЛаГГ-3 №2924».

Теперь мы знаем, кто летал и погиб на этом истребителе, осталось лишь подтвердить это наверняка, обнаружив тело летчика и какие-либо его документы…
Непрерывно разбирая единую массу перкали, обломков моторамы, бензобаков, силовых конструкций, удалось найти еще одну кисть летчика с фрагментом кости предплечья, после чего пробились до бронеспинки, под которой оказалось тело пилота с пристегнутым парашютом. Отдельно и фрагментарно обнаружили ремень летчика, пряжку, части ремешка планшета, а затем и сам сильно деформированный и обгоревший планшет. В стороне от тела находился пистолет-ракетница с погнутым и сплющенным стволом.

Однако самой значимой находкой оказался оторванный карман летного комбинезона пилота, в котором мы обнаружили носовой платок и портмоне с документами, аккуратно разбирать которые стали по возвращении на базу в Аржаники.

Разгоряченные работой, мы и не заметили, как в момент обнаружения останков пилота ничего не обещавшее ранее небо щедро сыпануло пушистым снегом. Огромные хлопья, медленно кружась, засыпали черное пятно образовавшейся воронки, засыпали гору металла около ямы, засыпали и нас, снова вернув всему вокруг чистую белизну, как будто завершив нашу миссию…
Усталость валила с ног, и день подходил к концу, когда мы, удовлетворенные результатом работы, уложили останки летчика на лапник и прикрыли брезентом. Теперь его более чем семидесятилетнее ожидание подходило к концу…
Исследовали документы за большим столом, при свете всех ламп освещения и нескольких дополнительных фонарей. Сохранность бумаг поражала – как будто они только что упали в воду и их сразу же извлекли оттуда.
Помучиться пришлось только со смятым планшетом, где оказались обрывки карты и схема полетного задания летчика, находившаяся в отдельном конверте.

В кармане мы нашли денежные купюры, личные письма, а также отлично сохранившийся комсомольский билет на имя Михаила Ивановича Коротаева 1923 года рождения. При разворачивании листов билета, на нас на мгновение взглянул летчик – эмульсионный слой фотографии отпечатался на второй странице и на просвет мы увидели лицо пятнадцатилетнего мальчишки. Чуть более старшим мальчишкой он уже насмерть дрался с врагом, защищая родное небо…

Помимо всего прочего в кармане мы нашли множество фотографий сослуживцев, которые удалось переснять только на просвет, пока они еще были сыры. На одной из фото читалась надпись: «5 июля погиб на поле боя».

Расследование продолжается

Утром мы привезли из Гагарина гроб. Он остался не востребованным после осеннего захоронения солдат и выглядел вполне прилично.
Небо прояснилось, подморозило. Ребята начали удалять из ямы ночной обвал, а мы с Серегой и Алексеем, братом А. Кудрявцева, принялись за осмотр тела летчика. Аккуратно сняли с Михаила сумку с парашютом и развернули черный (или темно-синий) комбинезон. Под хэбэшным комбезом была одета хэбэшная гимнастерка с петлицей сержанта, в кармане которой мы обнаружили красноармейскую книжку (впоследствии ее удалось прочитать при помощи экспертов, они также принадлежала М. Коротаеву). Помимо этой одежды, у пилота были одеты шерстяные брюки с синей выпушкой по шву, нательное белье и юфтевые сапоги. В кармане брюк, где должна была находиться капсула медальона, мы нашли два запасных сменных пера для перьевой ручки.
Останки Михаила Коротаева мы аккуратно уложили в гроб и снегоходом на санях доставили к машине, а потом, по договоренности с местным священником, поставили на временное хранение в часовню на окраине Гагарина.
Еще несколько дней продолжалась операция по извлечению из воронки двигателя самолета М. Коротаева и транспортировке всего обнаруженного металла на базу для отмывки и более тщательного осмотра.
С окончанием раскопок началось поисковое расследование. К поиску родственников подключилось почти все сообщество на форуме «Солдат.ру».
Легкая путаница началась с правильного написания фамилии летчика. По одним документам в ОБД «Мемориал» он проходил как Коротаев (донесение из в\ч), а по другим, как Каратаев (приказ об исключении из списков, данные подворного опроса).
В конечном итоге картинка сложилась следующая: командир звена 523 истребительного авиаполка 234 истребительной авиадивизии, сержант Михаил Иванович Коротаев, 1923 года рождения, уроженец деревни Зверево Старожиловского района Рязанской области, пропал без вести – не вернулся из боевого задания 9 августа 1942 года. По месту рождения числился отец летчика – Иван Иванович Коротаев.
Однако выяснилось и то, что Михаил был призван Химкинским военкоматом и проживал перед войной в городе Химки, в бараке больницы №5.
Поиск родственников в Рязанской области и самой Рязани результатов не принес и Глава администрации Старожиловского района предложил похоронить летчика со всеми почестями в центре поселка. Однако тропиться мы не хотели…
В химкинском военкомате нашелся запрос Ивана Ивановича Коротаева на розыск информации о брате – сержанте Михаиле Ивановиче Коротаеве от 1946 года, где совпадали и адреса и дата гибели. Значит, родственники все-таки были!
Сергей Садовников упрямо перерыл в поисках исчерпывающей информации все доступные документы Центрального архива Минобороны, выяснив интереснейшие сведения и добыв выписки из оперативных сводок 234 ИАД на нужный нам период.

Итак, ребята вели неравный воздушный бой с противником – четыре против одиннадцати. Сбили один и потеряли при этом два своих самолета…Примечательно, что раскопанное мародерами место падения ЛаГГ-3 капитана М. Кузькина было найдено гагаринскими поисковиками еще в девяностые годы, вместе с останками летчика. Однако опознать штурмана удалось только недавно, благодаря обнаружению номера самолета в основании штурвала – спасибо все тем же неугомонным товарищам – А. Кудрявцеву и С. Каткову…
…Трудно по достоинству оценить самоотверженную работу наших коллег по розыску родственников Михаила Коротаева, выделить кого-то отдельно, кто вложил в это дело больше сил. Но в двадцатых числах января в редакции журнала «Военная археология» оказался домашний адрес супруги Ивана Ивановича Коротаева – Клавдии Васильевны Коротаевой, а также двух племянников нашего летчика – Михаила Ивановича (полный тезка, прим. авт.) и Александра Ивановича. С ответственной миссией по адресу отправилась Надежда Болдина вместе с активистами Химкинского краеведческого музея.

Из воспоминаний Клавдии Васильевны Коротаевой:

«…Супруги Коротаевы переехали в Химки еще до рождения Михаила, который появился на свет в 1923 году, через три года после рождения старшего – Ивана. До этого они жили в деревне Зверево Рязанской области и занимались сельским хозяйством. В Химках родители Ивана и Михаила работали в городской больнице и жили в бараке, переделанном из овощехранилища…
Михаил закончил химкинскую среднюю школу №2, учился хорошо и шел по стопам старшего брата, решив, как и Иван, стать летчиком. Братья были очень дружны. Иван закончил, если не ошибаюсь, Тамбовскую летную школу, а Михаил учился в Качинской, его фото в буденновке скорее всего оттуда…
Иван Иванович тоже воевал в войну летчиком, но ему посчастливилось вернуться домой. Их мама очень ждала Мишу, потому что в похоронке сообщалось только: «пропал без вести». Она часто ходила к клену, который Михаил посадил у барака еще в юности. По-моему это дерево стоит там до сих пор…
Несколько раз Иван посылал запросы на поиск сведений о брате, но всякий раз ничего нового выяснить не удавалось. Через несколько лет после войны в дом приехал мужчина, назвавшийся однополчанином Миши. Он сообщил, что видел, как задымился самолет Михаила и штопором устремился к земле…
Как жаль, что ни брат, ни родители не дожили до того дня, когда справедливость наконец-то восторжествовала и поисковики обнаружили место гибели и останки нашего Миши, установили что он геройски погиб за Родину. Это колоссальнейшая работа! И как вы только нашли нас!
Спасибо и низкий поклон вам, ребята…»

Остальное, как говориться — дело техники. Главное было решить вопрос с местом захоронения летчика и организацией его достойных похорон. Выбор пал на Аллею Славы Новолужинского кладбища г. Химки, недалеко от завода, выпускавшего во время войны ЛаГГи. Всестороннюю помощь и поддержку оказал Глава городского округа Химки Олег Федорович Шахов, за что ему отдельная благодарность.

21 февраля 2013 года, накануне назначенных похорон, мы доставили гроб Михаила Коротаева в химкинский городской морг. Работники ритуальных услуг и морга с должным уважением отнеслись к нашей скорбной миссии – гроб аккуратно обшили красной материей, поверх не очень чистой старой и перенесли его на специальный постамент, куда установили венки, фотографию и летную фуражку. Мероприятия по захоронению назначили на 22 февраля.
День похорон выдался морозным и солнечным. На Новолужинское кладбище к полудню собралось множество народа – школьники, военные, ветераны, поисковики, официальные лица и просто неравнодушные люди. Приехали и родственники Михаила Коротаева.
Накануне вечером мы приготовили для них подарок на память – оформили в рамку личные вещи, купюры, документы, обнаруженные при Михаиле. Эти уникальные предметы мы вручили племянникам летчика во время траурного митинга на кладбище.

Все прошло достойно, без сучка и задоринки. С литией батюшки, салютом и торжественным прохождением воинского строя отправился Миша к месту своего вечного упокоения, коим была ему раньше сырая воронка, разбитая кабина боевой машины и полная неизвестность…
Народ быстро разошелся по своим делам, да и мороз не дал людям долго пробыть на свежем воздухе. У могилы остались только самые близкие – родня и поисковики. Мы поминали, общались друг с другом, и на сердце становилось теплее, толи от «фронтовых» ста грамм, толи от чувства выполненного долга.

Вместо послесловия

Недавно мне позвонил Александр Кудрявцев и сообщил, что исследуя материалы архива люфтваффе, он наткнулся на документы, согласно которым можно предположить, кто из немецких летчиков сбил в бою ЛаГГ-3 сержанта Коротаева. В заявленной победе лейтенанта 12-й эскадрильи 54-й эскадры Эрнста Вайсманна сходятся дата, время и географические координаты потери машины Михаила Коротаева. Установить это достоверно не представляется возможным, но кара Божья настигла и лейтенанта Вайсманна, который пропал без вести под Ржевом 13 августа 1942 года.
Другой наш хороший товарищ – Сергей Медведев нашел по этому поводу интересную заметку в газете «Bote von der Ybbs» за сентябрь 1942 года (переводится как «Иббский Курьер» — городская газета города Вайдхофен-на-Иббсе, Австрия):

«Лейтенант Эрнст Вайсманн
Кавалер Рыцарского креста

31 числа прошлого месяца все жители города Вайдхоффен-на-Иббсе с гордой радостью узнали о том, что фюрер наградил Рыцарским крестом Железного креста теперь уже и второго уроженца Вайдхоффена-на-Иббсе — лейтенанта Эрнста Вайсманна. Совсем недавно до нас дошла весть о том, что он награжден Немецким крестом в золоте и вот теперь его героические деяния оценены по достоинству.
Будучи еще мальчиком, наш дорогой Эрнст познакомился с летным делом и быстро прошел все этапы обучения в планерной школе своего отца, инструктора и шутрмфюрера НСФК Эрнста Вайсманна, и быстро закончил первую стадию летной подготовки, сдав три экзамена по планерным полетам.
В 1939 году после окончания средней школы Эрнст Вайсманн сразу же поступил на службу в люфтваффе в звании кандидата в офицеры, и в марте 1941 года, пройдя программу базового обучения, он отправился на фронт в качестве летчика-истребителя. В более чем 258 боевых вылетах он показал выдающиеся качества летчика-истребителя и неутомимую боевую готовность. Его тактическое мастерство в сочетании с постоянной осмотрительностью и дерзкой отвагой позволили ему выйти победителем более чем из 50 поединков с советскими летчиками. Во многих лихих штурмовках наземных целей, а также при выполнении заданий по прикрытию бомбардировщиков он показал исключительную храбрость и умение.
Трагический рок постиг его. Он не вернулся с боевого задания после того, как в течение десяти дней сбил не менее 19 вражеских самолетов, тем самым доведя число своих доказанных побед до 69. В тяжелом бою против многочисленных вражеских истребителей его машина была подожжена и потерпела крушение. В последний миг лейтенант Вайсманн успел покинуть машину и спуститься на парашюте на территорию, занятую противником, куда, согласно наблюдениям его ведомого, он приземлился невредимым.
Эту печальную весть нам предстояло узнать еще до того, как в его родном городе стало известно о том, что он удостоен высокой награды.
Мы не станем терять надежду и будем твердо верить вместе с его родителями, что наш храбрый сын отчизны вернется невредимым на радость всем, кто с ним знаком».

…А наша «межрегиональная» поисковая группа продолжает свою работу. В мае установлено место падения немецкого бомбардировщика «Хейнкель-111», где при проверочном шурфе мы обнаружили останки одного из членов экипажа. Проведение более тщательного исследования запланировано на осень этого года.
В июле проведена экспедиция и раскопки на месте падения советского истребителя Як-1 в Гагаринском районе Смоленской области. Обнаружены останки пилота – младшего лейтенанта Михаила Дмитриевича Фесенко…
Еще несколько мест падения самолетов требует поисковой разведки на территории Тверской и Смоленской областей. Так что работы не убывает, и мы надеемся, что еще не раз мы сможем сказать словами песни Андрея Лященко: «…наконец-то окончен ваш долгий последний полет, вы вернулись домой с той давно отгремевшей войны».

За оказанную помощь в подготовке данной статьи, за материалы и фотографии сердечно благодарю Сергея Садовникова, Сергея Каткова, Александра Кудрявцева, Андрея Арсентьева, Сергея Медведева и Михаила Савельева.