Дожди, зарядившие еще с середины июля, не унимались вот уже более трех недель. Грунтовые дороги развезло, лесные ручьи, речки, болота и низины, подсохшие за первую половину лета, снова, как и весной превратились в труднопроходимые водные преграды.Нам предстояло отправиться в небольшую экспедицию в район бывшей деревни Груздево Гагаринского района, а откладывать поход из-за погодных условий обычно не в наших правилах….

Лагерь из двух палаток установили на опушке леса, среди белоствольных берез. Над импровизированным столом из большого деревянного ящика, ребята натягивают полиэтиленовую пленку.Нам предстояло исследовать участок заросшей лесной дороги, которая имела в ту пору важное страте­гическое значение. Некоторое время здесь держала круговую оборону горстка бойцов – остатки частей предпринявших наступление и на короткое время отбивших у врага деревню Груздево и ее ближние подступы.

Дождь перестал, но даже от легкого ветерка с деревьев падали тяжелые капли воды. Комары оживились, явно радуясь такой добыче, и летали вокруг нас тучей. Иногда, если присмотреться внимательнее, можно было увидеть покореженные солдатские каски, возникающие среди травы, как грибы, или наткнуться на относительно свежий раскоп. Такие картины не редкость в этом лесу.Идти было не тяжело, если не принимать во внимание промокшую насквозь одежду и залитые водой сапоги.Дорога обозначалась в лесу лишь параллельными канавами по обеим сторонам полотна и, видно, не использовалась еще со времен войны. Она поросла деревьями и кустарником, была изрыта воронками. Местами хрустели под ногами остатки ка­ких-то металлических ящиков, дисков от пулемета, горсти стреляных гильз.Выбрав для привала разлапистую ель, мы остановились, чтобы перекусить сухим пайком и подождать отставших. Усталость мигом прошла, когда к нам подошел один из них и сказал, что ребята обнаружили останки бойцов. Воронка с водой в глухом лесу — приют защитников Отечества.

Трудно поверить, живя в цивилизованном мире, что где-то там, на передовой, остаются безвестно лежать наши отцы, деды и прадеды, забытые нами, Иванами, не помнящими родства. Нет, мы вспоминаем о них конечно, на торжествах, посвященных Дню Победы. Но это у нас торжество, а у них все еще — война.

Из-за того, что уже вечерело, мы успели только откачать ведром воду из воронки, да обрубить траву и кустарник вокруг. чтобы не мешали работать. Основная работа предстояла завтра, а сегодня нас ждала сухая одежда, гречневая каша с тушенкой и «фронтовые» 100 грамм, чтобы не заболеть после сегодняшнего дождя. Ночью долго никто не хотел идти спать, сидели у костра и пели песни.Утро не предвещало хорошей погоды — подул холодный ветер, по серому небу проносились такие же серые облака. Позавтракав, мы отправились в путь, хлюпая сапогами по раскисшей земле. Только поисковики могут выглядеть неутомимо — бодро и привычно вышагивая километр за километром, обходя болота, перепрыгивая через поваленные деревья, ловко уклоняясь от ударов колючих лап елей. Пахло сыростью и грибами, их было в то лето великое множество, но никто из нас не обращал на них внимания. Двигаясь такими темпами, трудно успевать собирать грибы, «тихую охоту» оставили напоследок.

Воды в воронке прибавилось, но было все же меньше, чем вчера, поэтому вскоре лопаты воткнулись в землю. Останки наших бойцов, а их определили по гнилой каске, ржавым винтовочным патронам и гранатам, лежали не глубоко под слоем старой листвы и дерна. Их было пятеро. И на всех пятерых только один перочинный ножик, расческа, две алюминиевые ложки, эмалированная кружка, пробитая осколком, да полуистлевший подсумок для патронов. Обувь, видимо, забрали то, кто сбросил тела солдат после боя в эту воронку. А погибли они, как видно, прямо на этой злополучной дороге, которая теперь вела в никуда. О гибели их никто не сообщил, погибших кругом было слишком много…

История одного медальона

Перед самым завершением работы был обнаружен медальон. Необходимо заметить, что такие медальоны, эбонитовые капсулы с закручивающимися крышечками, были положены каждому нашему бойцу, но попадаются в лучшем случае у каждого двадцатого. Война убивала не только людей, но и память о них…Под вечер небо снова заплакало холодным дождем, заставив нас с неохотой убраться восвояси. По пути думали о медальоне — сохранилась ли записка, получится ли ее развернуть, надеялись на лучшее.Уже дома, после нескольких напряженных минут, распилив медальон ножовкой по металлу, рулончик бумаги удалось достать — и вот он перед нами. Из-за не плотно завинченной крышки медальона, бумага сильно истлела, поэтому записка сохранилась лишь частично. Текст сохранился тоже лишь частично: «…рядовой, г. Москва, Краснопресненский район, …сер…, Фео… Клав… Д…». Вот и все.

По истечении некоторого времени было решено отправиться на поиски в Москву. В объединенном военном комиссариате, куда входил и бывший Краснопресненский РВК, в архиве было много документов, но сотрудников для поиска не нашлось, а самостоятельно искать не разрешили. Поэтому, оставив в военкомате необходимую контактную информацию нам оставалось только терпеливо ждать ответа. Ждать пришлось бы очень долго, если бы не случайное знакомство с одним из работников Генерального штаба.Вообще, в этой истории было много разных случайностей. По «знакомству» нам разрешили самостоятельно изучить архивы военкомата. После многочасового исследования, среди нескольких томов документов посчастливилось найти похоронку, присланную на имя Феоктистовой Клавдии Дмитриевны в 1944 г. о том, что ее муж — рядовой Феоктистов Михаил Васильевич 1914 г.р. пропал без вести в мае 1942 г. Адрес указывался на пер. Серебряном, что совпадало с буквами «…сер…» из медальона. Других совпадений не обнаружено. Окрыленные появившейся ниточкой в расследовании, отправляемся по ука­занному адресу. Вот эта улица, вот этот дом — железные двери подъездов, кодовые замки, испуганные жильцы и бдительные дежурные.Оказалось, что дом этот располагался раньше буквой «П» по пер. Серебряному и ул. Большая Молчановка, но при строительстве Нового Арбата в 60-х годах часть его была снесена, а жильцы переселены другие районы Москвы. Старики помнили и Клавдию Дмитриевну и ее мужа, и их большую семью. Из всех братьев Феоктистовых один Михаил воевал и не вернулся с войны. Другая старушка сообщила, что у Михаила и Клавдии был сын и что переселили их куда-то в район улицы Удальцова.

По телефонному справочнику в Интернете были выбраны все Феоктистовы. В районе улицы Удальцова проживало несколько семей. Так, опять же случайно, с первого раза удалось попасть на племянника найденного нами бойца, который и связал с сыном красноармейца — Феоктистовым Евгением Михайловичем.

Мы встретились с ним в мае 2004 г. на Старом Арбате — невысокий мужчина с широкой улыбкой и грустными глазами, подошел и скромно представился. В голове трудно укладывалась связь прошлого дождливого августа в хмуром лесу и этого солнечного мая в центре столицы. Евгений Михайлович родился в апреле 1942 г.. так никогда и не увидев своего отца, разве что на фотографии: он ушел на фронт в октябре 1941 года.С Клавдией Дмитриевной Михаил Васильевич прожил-то совсем ничего — они поженились в 1939 г. Он — квалифицированный сварщик, она — работница ломбарда на Старом Арбате. Молодые, красивые смотрят на нас с фотографии, им бы жить да жить, но… война. Михаил писал с фронта, что идут бои на смоленском направлении. А потом долгая тишина и …«пропал без вести».После войны кто-то распускал слухи, что Михаил жив, но сильно искалечен и не хочет возвращаться домой, чтобы не быть обузой. А Клавдия все ждала и верила в чудо, писала запросы в различные инстанции. Растила сына одна в коммунальной квартире и ждала мужа с войны. Так и прошла жизнь.Евгений Михайлович и сам уже седой… Вместе с супругой он приезжал впоследствии в те места, где погиб его отец, прошел поисковыми тропами к заросшей лесной дороге, присутствовал во время захоронения обнаруженных поисковыми экспедициями останков бойцов. Пусть на одно имя, но все же меньше стало неизвестных солдат.

По всей стране, где были бои, уходят в походы поисковые отряды. Будут снова обнаружены где-то солдатские медальоны и кто-то получит наконец долгожданную весточку с той войны.